ЗАГОВОРИТЬ ЧЕЛОВЕКА НА СМЕРТЬ ЧЕРЕЗ ПСАЛТЫРЬ

Берут псалтырь, нож. Кладут это на стол. В полночь зажигают три свечи восковые, которые сажей измазаны. Произносят:

«И возвестят иже господние трубы, да не вознесется убиенный, да не мечом, что поражен, да словом, иже в начале начал, да перед скончанием, то заповедь, что тринадцата, да не писана, а глаголена. Да меж людей нечестивых ход творившая, да те люди псалтырники, ведающие, иже есть молитвы божие, иже есть молитвы черной силой сотворены, иже господь сначала, да сам Диавол перед началом начал, иже дух над водой вознесшийся, да есмь дух, что псалтырником заведует. Иже глаголь его смерть творящий, да смерть та неугомонна, иже двенадцать изреченных, да тринадцатый неизреченный, да его словом умертвить, да его словом все дела иные перебить, так сей час я псалтырника призываю, да через него дело свое нечестивое, тайное, сотворю. Ибо вечен глагол сей. Аминь».

Затем открывают наугад псалтырь в любом месте около середины, читают последние две строчки, да какими бы они не были, затем туда кладут нож, и псалтырь закрывают. На него кладут левую руку, ладонь, и читают сей заговор:

«Три свечи полыхают, да то не небесный огонь, то огонь книжный, да псалтырнику путь светом, да присветом освещает, да иди ты, псалтырник, сто душ возымевший, ты в избах, срубах, да в цервях глаголен, да глаголють тебя барский люд, да люд простецкий, да царски особы, да дамски личеньки, да весь бел свет сносный, псалтырь глаголють, да псалтырника пускают, иже не ведают, да псалтырник ходом прямым иди, ходом кривым, да ввысь, да под низу, землицей потакаем, небесиной отрываем, ход свой творит, да я его здесь закликаю, да не белой знаваемой, а черной книгой, что не черным по белу, а белом по черну, да не чернильницей, а красной кровинушкой, да все греховные там писаны, да все людских худых думок помыслы, да кровинушка, что в жилах застоена, да брат на брата, да погибельником, да нерожденных вотчиной, да все там писано, погибельников рядники, неприкаянных душен усадьбины, да каждое греховно деяние там исписано, да только нехристю ту черну книжино счетом счесть, да уворачивать, да там не божьи помыслы, а духов злющих умыслы, да там вся рать зловредная, кривой дороженькой, да мукой терновничей, да крылышком, перышком ворона, да змеиным ликом, да водой отравленной, да все, что там писано, да на каждой страничике, да на каждом листике, да есть там лист без счета несводимый, для глаз простых неправый, да там исписаны те, кто представленный, чьей душеньки смерти дух меткой меченной, иже помечены, да узлом вязаны, да могила для них копана. Счетом их счесть, да свести, тако там красным, да не чернильным словом писано, да Ероновым сказом, печатью Каинушки, там (имя) метко помечен, да псалтырным словом, да не господним делом, то печать на чело (имя) прилажено, то нож промеж страниц закинутых, так смерти его реченькой омыть, тако саваном укутать, так от мира людского отбит, да миром мертвых почивальников, миром неприкаянных, его судьбинушка, его тело принято, так псалтырником, да не сим, а черным, да духом псалтырником (имя) жизни лишаем. Тако заповедовано (имя) смерти испить. Аминь».
Затем руку снимают с псалтыря, нож вынимают, туда вставляют либо фото, либо портрет врага. Его вставляют там, промеж тех страниц, где стоял нож. Псалтырь закрывают. И бьют со всей силы ножом так, чтобы он прошел через псалтырь и коснулся, пробил фото.
Когда это сделано, то говорят:

«Иди, псалтырник, ходом кромешным, да (имя) словом иже, что не господний, а иже, что черный. На смерть творено. Аминь».

Все это затем закопать возле храма, церкви. Уходить не оборачиваясь. Делать это можно в любой день кроме святых праздников.